Надземное, 305

Урусвати знает что Мы называем жизнью. Мы говорим — жизнь есть служение эволюции. Может быть, кто-то найдет, что проще сказать — жизнь есть эволюция. Но Мы намеренно утверждаем слово «служение». Конечно, все находится в процессе эволюции, но это еще не будет полнотою жизни. Она получится лишь от осознания служения во всей его добровольности. Утверждаю добровольность служения как непременный признак правильности пути.

Люди не любят вообще понятия служения. Они мечтают о времени вне служения. Если им сказать, что вся жизнь будет непрерывным служением, то они разбегутся, как от самого страшного призрака. Но они постоянно желают слушать о Нас, о Нашей работе и радости. Они скажут — какое же это непрерывное служение, если в Братстве слышно пение?

Не может человек понять, что пение является не времяпрепровождением, но согласованием гармонии. Трудно людям понять, что искусство есть самое утонченное приложение к эволюции. Они не желают понять, что Наше указание о необходимости изучения мастерства есть скорейшее приближение к служению. Добровольный мастер легче всего согласится на постоянное служение в виде совершенствования. Только мастер не нуждается в часах, ограничивающих его труд.

Наша жизнь есть добровольное мастерство, не нуждающееся в ограничивающих часах. Можно и на Земле почти забыть о времени, так служение будет радостью. Утверждаю, что и к такому сослужению можно начать готовиться в любом состоянии. Человек может признать жизнь как нечто важное и ответственное, для этого не нужно быть каким-то мудрецом. Можно привести примеры, как простые земледельцы бывали близки понятию служения. Утеря понятия служения обратила земное бытие в рабство и безумие. Но сроки приближаются, когда невольно люди начнут искать смысла жизни. Они в научном толковании начнут твердить об эволюции. Но затем познают, что их отношение к жизни должно быть служением.

Мыслитель учил, что понятие служения есть решение задачи жизни.